Джесмин Уорд: «Та, кто помнит»

Короткая история

Мужчины из Джорджии будят всех в кромешной темноте. Боль от марша пронзает меня, и я вытираю пропитанную грязью одежду, смахиваю нити земли в ранах — все это бесполезно. Мы устали. Несмотря на то, что мужчины Джорджии угрожают, преследуют и бьют кнутом, мы, скованные цепями и веревками, бредем вперед. «Аза», — говорю я, озвучивая имя духа, носившего молнию: «Аза». Каждый шаг сотрясает мою ногу, позвоночник, голову. Каждый шаг — еще один удар ее имени: Аза.

Узнайте больше из этого выпуска и найдите следующую историю для чтения.

Мы спускаемся в Новый Орлеан, и каждый шаг немного падает. Мы оставляем позади озеро и дома на сваях; деревья тянутся, покачиваясь и кивая во все стороны, а нас посередине зеленая рука. Когда рука раскрывается, появляется река, река настолько широкая, что люди на другой стороне маленькие, как кролики, наполовину замерзшие в еде в утреннем свете. Аза исчезает. Лодка, которая перевозит нас по этой реке, достаточно велика, чтобы вместить всех женщин. Здесь нет отсрочки от нашей веревки. Эта река бессловесна, из ее глубин доносятся старые стоны. После того, как мы перешли дорогу, появились еще дома: один этаж, узкий и длинный, а затем два этажа, сгруппированные близко друг к другу, иногда бок о бок, и между ними едва можно встать. Самые величественные из них украшены кованым железом и широкими балконами: огромные каменные дворцы возвышаются над небом и затмевают его. Длинные темные каналы пересекают город на каждом шагу. В воздухе пахнет горелым кофе и дерьмом.

Люди толпятся на улицах. Белые мужчины в мягких шляпах уговаривают лошадей двигаться по ухабистой дороге, свернув на облицованные снарядами проспекты. Белые женщины с покрытыми головами провожали детей под навесами и через высокие, богато украшенные дверные проемы. И везде нас украли. Некоторые в веревках и цепях. Некоторые ходят группами, с мешками на спине или на голове. Некоторые стоят в очереди на обочине дороги, все одеты в одну и ту же грубую одежду: длинные темные платья и белые фартуки, темные костюмы и шляпы для мужчин, но я знаю, что их связывают белые люди с золотыми акцентами. и оружие, кто за ними наблюдает. Я знаю, что они связаны по тому, как они стоят все в ряд, не разговаривая друг с другом, и у них на руках и шеях свежие порезы. Я знаю, что они связаны тем, как они переносят свое горе, тем, как они смотрят за невидимый горизонт на свою руину.

Но некоторые коричневые люди выглядят так, будто их не украли. Некоторые женщины покрывают волосы узорчатыми, мерцающими повязками и идут по миру так, как будто каждый их шаг — их собственный. Они такие же светлые, как и я, а некоторые даже еще светлее: такие же молочного цвета и с голубыми венами, как белые женщины в чепчиках и шляпах. Я приближаюсь к Филлис, отклоняюсь от грохота мимо каравана повозок. Мимо проносится горстка женщин; их головные повязки блестят и сверкают, как драгоценности, и они смотрят куда угодно, только не на нашу связанную линию: сгорбленные, окровавленные и ободранные после долгой прогулки.

«Они бесплатны», — говорю я ей.

"ВОЗ?" — спрашивает Филлис.

"Их." Я показываю подбородком.

Филлис чихает и вытирает нос рукой.

Трое мальчиков с бритыми головами следуют за женщиной с оливковой кожей в кремовой повязке на голове. Мальчики смотрят на нас широко раскрытыми глазами, а женщина, которая, должно быть, их мать, хватает ближайшего к нему за плечо и гонит мальчиков перед собой.

«Нет», — говорит женщина. Она торопит их рысью, которая соответствует лошадям, тянущим повозки. «Аллонс-й». Один из мальчиков спотыкается, но она поддерживает его, опираясь рукой на воротник.

Филлис наблюдает за ними, пока они не исчезают за обсаженным деревьями поворотом. Я стараюсь этого не делать, но все еще ищу больше головных повязок, более быстрых людей с отведенными глазами, носящих глубокие яркие цвета. Больше тех, кто свободен.

«Двигайтесь», — говорит мужчина из Джорджии, крича нам глубже в этот городской лабиринт, пока не останавливается у деревянного забора высотой с две женщины, стоящие друг у друга на плечах. Сверху видны беспорядочные крыши, покрытые черепицей и залатанные. В центре забора есть ворота, и когда они широко распахиваются, наружу доносится чей-то плач в ограждении.